О любви и неуклюжих словах, которые её усложняют.
Часть II
Внимание, в конце отчёта спойлеры из рукописи! Надеюсь, что к выходу книги вы их забудете, а пока ничего не поймёте.
Это продолжение вчерашнего отчёта. Краткий смысл первой части: любовь — это энергия, на которую можно настроиться через сердце. Слова всё усложняют: если человек не слышит сердцем любовь, в словесном описании любви он будет видеть пошлость. Поэтому я искал решения, как описать любовь главного героя к двум девушкам, чтобы читатель не подумал «Вот кобель!».
Подружку Карины зовут Евой.
Я неспроста выбрал такое имя — в Еве много чистой непосредственности, с которой она творит прекрасные произведения искусства и восхитительно сквернословит. А ещё она, как и Карина, очень красивая и бойкая.
По короткому описанию мало, что рассказало вам о Еве, но даже после пары фраз она кому-то покажется озорной и привлекательной, а кому-то вульгарной и отталкивающей.
В сцене, где я показываю чувства главного героя к Еве и Карине, нужно сделать так, чтобы в отношение к Еве не подмешивалось вожделение.
А я с Евой прошёл столько эпизодов, что не могу не замечать её сексуальной привлекательности.
И если я думаю про сексуальность, то и персонаж, от лица которого описываю сцену, будет в том же состоянии.
Это ж виженари арт — я не просто занимаюсь словоблудием, а вкладываю настройки, которые должен услышать читатель.
В таком случае подготовленный читатель с широким восприятием сосчитает нездоровый интерес главного героя к подруге своей девушки. Это нехорошо, потому что мне пока нужна безупречная репутация основного персонажа в глазах зрителя.
Как быть? Отбросить сексуальность?
И здесь, если использовать прямые фразы, выйду на тонкий лёд:
— одни считают сексуальность главной движущей силой, которой пренебрегать невозможно и нужно использовать везде и всегда;
— другие убеждены, что сексуальность должна раскрываться только между партнёрами и не вплетаться в любые другие отношения.
А главный герой ещё не определился. Впереди его ждут долгие исследования этого вопроса, поэтому я как наблюдатель сцены не имею права давать жёсткую оценку происходящему.
Поэтому я просто описал энергетику процесса. Воспользовался тем, что к концу книги главный герой уже так прокачался, что видит чувства как энергии.
Пусть читатель сам вылавливает настройки или домысливает идеи.
Свободу читательскому восприятию!
Вот, что из этого получилось:
[..] Карина тоже смеялась. Она радовалась, что Ева повеселела и что я снова присоединился к ним. От взгляда Карины сердце моё раздувалось в десять раз и не умещалось в груди. Перехватывало дыхание, и я забывал, о чём думал, погружаясь в волну захлёстывающих чувств.Со щелчком отключился чайник — вскипел. Продолжая перешучиваться, я отправился заварить чай, подошёл к кухне, и вдруг вспышка! Перед глазами воспоминание: Дарий наливает кипяток, рядом стоит Эвелина.
Я не видел такого кадра во сне — там я был наблюдателем, который изучал события со стороны. Но сейчас понял, что смотрю глазами Беззаботного и мгновенно почувствовал, как из меня разворачивается энергетическое поле, которым Беззаботный защищал Еву — ах, чёрт, Эвелину! — от всех внешних угроз. Обернулся.
Размеренное золотистое сияние заполняло центр комнаты, где сидели Ева и Карина. Оно зарождалось в моём сердце и шло широкими потоками к каждой девушке. И хоть эти потоки и объединялись в единый огненный объём, что-то в них отличалось.
К Еве шли лучи от моих суставов и выстраивали вокруг неё тонкий бело-голубой полупрозрачный барьер, который повторял очертания её тела. Теперь я был уверен, что Еве больше не угрожают новые потрясения.
К Карине же из глаз лился яркий огонь.
Он зарождался внизу моего живота, поднимался в сердце, смешивался с любовью, шёл выше через горло и заполнял голову, а затем прорывался сквозь макушку в бесконечность вверх. Часть огня разделялась в голове и через глаза струились вперёд.
Когда два бурных огненных ручья из моих глаз достигали Карины, они замешивались в завораживающий чёрный вихрь, раскрутившийся вокруг неё. Волшебное зрелище: огонь смешивался с переливающейся чернотой и начинал искриться, а в середине этого горящего вихря огненные потоки выстраивались в вертикальный столб мощного сконцентрированного заряда.
Картина вдруг напомнила электромагнитную катушку индуктивности со свёрнутой золотистой проволокой, внутрь которой вставлен проводящий сердечник. Такая аналогия рассмешила: между мной и Кариной действительно бежало электричество и чувствовался магнетизм.
Карина заметила мой смешок и улыбнулась в ответ, будто прочитала мысли».
И пусть читатель сам решает, куда я вкладывал настройку на любовь: в описание золотистого свечения, шедшего от сердца или во все эти разнообразные огненные потоки.
Если в читателе отзовётся хоть что-то из описанных в этой сцене процессов, то, пройдя через всю книгу, он точно прикоснётся к состоянию, которую я вкладываю в понятие любви.
